Карэн Бадалов в сюжете "Юбилей театра "Мастерская Петра Фоменко"
Григорий Заславский (ведущий программы):
– Мой собеседник – актёр театра "Мастерская Петра Фоменко" Карэн Бадалов, один из тех, кого называют "первыми фоменками". Когда я услышал о том, что будет фестиваль, конечно же, захотелось пригласить в эфир Фоменко. Но я узнал, что одна моя коллега, тоже радиожурналист, уже 10 лет добивается такого интервью, и у неё ничего не получается. Я всё-таки решил уступить ей, как даме, возможность принять его первой. Но я стал узнавать, есть ли у вас в театре второй человек после Фоменко, с кем бы можно было говорить о "Мастерской". Мне сказали, что такого человека нет. Правда ли это?
Бадалов: Я думаю, что вторым человеком мог бы быть завлит, как в других театрах. У нас, к сожалению, его нет. Фома действительно стоит над всеми, по-другому быть не может. Есть директор Андрей Михайлович Воробьёв, но он больше занимается административными делами, нежели творческими. Что касается творчества, действительно, первый человек – Фома, а дальше идут "актёры-старики".
– Как складываются ваши отношения с Фоменко? Ведь Пётр Наумович, наверное, не из тех людей, к кому можно "открывать дверь ногой". Насколько важны вот эти дистанцированные отношения, как вы считаете?
Бадалов: Я считаю, что дистанцированные отношения важны, чтобы люди не переходили ту грань, которую нельзя переходить именно в человеческих взаимоотношениях. На репетициях может быть всё что угодно, это рабочие моменты. В человеческих же взаимоотношениях нельзя допускать даже секундной слабости, потому что невзначай можно обидеть человека. Вы же не знаете, в каком состоянии в данный момент находится человек. Он может быть очень открыт, а вы случайно своим поведением сделаете ему неприятно. Что касается наших взаимоотношений, они достаточно открытые, и любую проблему, касающуюся театра или работы вне театра, всё это обсуждается с Петром Наумовичем без обиняков. В наших взаимоотношениях нет вранья. Они могут быть сложные, могут быть лёгкие, какие угодно, но главное, что они чистые. Я могу в любой момент зайти к Петру Наумовичу, если он свободен. Если он не свободен, значит, я подожду.
– Он довольно долгое время работал во Франции. Как вы пережили это длительное время расставания со своим мэтром? Нет ли ревности, когда он ставит где-то на стороне?
Бадалов: Ревности нет. Единственное, хочется с ним больше работать, потому что отсутствие репетиций в театре в какой-то степени нивелирует репертуар. Репетиции дают повод для каких-то открытий внутри себя. Репетиции – это жизнь, это основное, что есть в театре. Спектакль – это уже результат, продукт. Поэтому, когда Фомы нет, конечно, тяжело. Понятно, что директор его заменяет, но он не может решать многие вопросы. Пока Фома в театре, с ним хочется репетировать, работать. Конечно, мы и отдыхаем, когда его нет, потому что, когда Пётр Наумович репетирует, он вынимает душу из актёров и из себя, конечно. Он по-другому не может репетировать.
– Мне повезло, я был с вашим театром вместе на гастролях в Японии во время "Русского сезона". Мне интересно, кто тогда репетирует. Не возникает ли у вас споров, кто главный?
Бадалов: Слава богу, за эти 15 лет у нас выработалось бережное отношение друг к другу. Это означает, что любой из нас может сделать другому замечание. Если я, пропустив через себя, понимаю, что это замечание приемлемо, значит, я использую эту информацию, если же мне кажется, что оно неправильное, значит, я его не использую. Но человек, который мне сделал замечание, всё равно не обидится, даже если я им пренебрегу. Главная вещь – это спектакль, а не только моя роль. Моя роль существует для того, чтобы спектакль получился.
– Такая бережность отношений могла быть до того момента, пока не пришли следующие поколения в "Мастерскую Петра Фоменко". Они приходят со своей ревностью, со своими амбициями, и тут уже ваша бережность может быть просто подвинута их молодым энтузиазмом и задором. Как эту бережность перенести и на них, как быть терпимее?
Бадалов: Безусловно, с появлением "молодых" очень многое изменилось в театре. Действительно начинаешь воспитывать в себе терпение. Но это вопрос моей личной несдержанности, моей невоспитанности в каких-то моментах. И я понимаю, что молодым я был таким же. Просто они ещё не прошли тот путь, который мы прошли.
– Но ведь это же ещё и тяжёлое испытание. Вы, придя в театр, получили через пять лет второе поколение, потом следующее, вы так рано начинаете чувствовать себя зрелыми, вас уже называют "стариками".
Бадалов: На сцене один возраст, в жизни – другой. Мы их называем "молодыми", потому что они ещё неопытные до такой степени, до которой опытны мы. Им бы побольше с Фомой поработать. Нам было проще, мы уже много наиграли. И многие поступки они совершают не из протеста, а потому, что им тяжело, они не знают, как пристроиться.
– Вы не спорите о том, что это ваш театр?
Бадалов: Слава богу, такого нет. Всё это накрывает один человек – Пётр Наумович. Когда начинается работа над конкретным спектаклем, все эти проблемы уходят.
– Как вы считаете, для Фоменко важно, чтобы вы перепутались в процессе работе, или чтобы старики по-прежнему играли в одном спектакле, а молодые были заняты в совсем иной работе?
Бадалов: Фома специально брал "молодых" и нас перепутывал. Есть, конечно, спектакли, где заняты одни "старики", есть спектакли, где и "старики", и "молодые". Понимаете, здесь нет методы, которая бы соединила одно поколение с другим, это всё происходит только в работах. Люди начинают работать, начинают притираться, начинают понимать друг о друге какие-то вещи, помогают, выслушивают. Я могу после спектакля подойти к кому угодно из актёров и сказать, что сегодня была неудача, или, наоборот, сказать, что какой-то момент был очень хороший, как мне кажется. Я не скрываю от них того, что я думаю, для того чтобы не накапливать камушки за пазухой.
– Считается, что в браке непременно есть кризисы первого года, пяти лет… Вот этот приход второй группы по всем психологическим расчётам и должен был стать кризисом для вас самих.
Бадалов: Я могу говорить только про себя. У меня был. Я думаю, что у многих был кризис, может быть, у кого-то он и сейчас есть. Мне сейчас почти 40 лет. Начинаешь думать, что жизнь пошла уже ближе к пенсии, думаешь о том, чего ты добился. Это опасные мысли, они от лукавого. Нужно заниматься делом, семьёй, репетициями, конкретной ролью, читать книгу. Конечно, эти мысли есть, и не всегда они бывают счастливыми. Главное, не уходить в депрессию и не делать выводы из этого.
– Вы же, наверное, дни рождения, да и другие праздники, отмечаете вместе, театром?
Бадалов: Поначалу мы часто отмечали вместе дни рождения. Сейчас это ушло. Просто у людей помимо театра появились интересы и на стороне. Многие стали сниматься, кого-то приглашают в антрепризы. Это естественно, что человек в какой-то момент уходит из дома. Главное, чтобы он не хлопал дверью, а понимал, где дом, а где он зарабатывает. Театр – это дом, потому что в него очень много вложено, это место намолено.
– Это очень важно. Я считаю, что молодые артисты должны завидовать тому счастью, что вы встретились вместе, и, естественно, тому, что вы работаете с Фоменко. Мне очень приятно, когда кто-то из артистов уходит, даже на время, и это не становится поводом для каких-то скандальных публикаций. Вернулся Степанов в спектакль "Мотылёк", и для меня это невероятная радость, что он после ухода из театра сумел вернуться, нормально войти и получить роль.
Бадалов: Я с вами согласен. Он всё равно играл в некоторых старых спектаклях: "Волки и овцы", "Месяц в деревне", "Варвары". Нужно уметь не заострять внимание на проблеме конкретного человека. То, что он вернулся, прекрасно. Сейчас будет работа, где он опять будет играть.
– Давайте поговорим немножко про фестиваль. Мне очень грустно, что некоторые из постановок, которые восстанавливаются сейчас специально для фестиваля, будут показаны всего два-три раза. Почему так мало?
Бадалов: У нас большой репертуар, много спектаклей. Мы будем не в состоянии все эти спектакли играть, всё это тянуть. Со старыми спектаклями надо уметь прощаться, нельзя же всю жизнь играть ту же "Двенадцатую ночь". Мы в них сделали всё, что могли. Нужно дальше идти, ставить новые спектакли, это интереснее.
– Когда вы возвращались к старым ролям, какие ощущения вы переживали? Они как-то переосмысливаются вами, режиссёрами, которые сейчас работают над восстановлением?
Бадалов: Безусловно, переосмысливаются. Вопрос только в том, успеем ли мы их переосмыслить, или этот процесс переосмысления только начнётся. Пока ещё не восстанавливали ни один из этих спектаклей. "Месяц в деревне" играется в репертуаре. "Двенадцатую ночь" вот только сейчас начнём репетировать. Это будет действительно очень интересно. Посмотрим. Интересно попытаться войти в эту воду второй раз.
– Спасибо вам большое, что пришли. Я поздравляю вас с юбилеем театра.
Радиокомпания "Маяк", 22-04-2003
